Наступило лето, и люди принялись судорожно мыть окна своих квартирок. Наивно полагать, что с моментом мытья как-то связано наступление теплой погоды, ведь ранней весной и осенью она тоже вполне пригодна для этого занятия. Неслучайно, что свисающие с кухонь и балконов тела вылезают тогда же, когда вылезают почки на ближайших берёзах. Нечеловеческие изгибы храбрецов, непременно дотягивающихся до всех краёв стеклопакета, сравнимы только с глубиной вечности изгибов ближайшего дворового дуба, вокруг которого седьмое поколение жильцов пропахивает приподьездный огородик. Смывая пот и кровь после битвы со сквозняками и враждебной темной зимой, войны натирают до зеркального блеска свои ахилловские щиты. А там наконец начинает отражаться русский летний мир - небо, звезды, война на майских праздниках и на августовских вдвшных фонтанах, гуляния, свадьбы и всё остальное, что Гефест высек на щите для героя Илиады.
После изнурительного ритуала обновления своей обороны, русский человек может сделать главный жест - открыть окно, отодвинуть свой щит. Он, главный персонаж героического эпоса, пережил ещё одну зиму, и теперь открывает окно не для спасения от раскалённых комнатных батарей, а для воссоединения с потерянным. С потерянным в битве с морозной смертью короткого светового дня, в бою с теряющимися перчатками и бронёй невыносимых пуховиков. Человек обретает способ оказаться в меланхоличном пушкинском мире, воспевающим траву под окном. Наконец-то стать тем самым Тургеневым, описывающим девственную красоту утра у окна первого мая. Воин теперь поэт, а чистое окно теперь - врата в такую же чистую, цветущую природу. Комната зимой была жизнью, а всё что за окном - смертью. Теперь комната несёт смерть духоты, а всё что за окном - выигранная в битве поэзия жизни.
Наш человек не боится показать себя в чистом окне, явить себя окружающим, от которых он защищался весь холодный сезон. Он также не боится быть услышанным: форточные и балконные байки у курящих или разговаривающих по телефону будут слышны на несколько этажей вверх и вниз. Более того, героическая смелость нашего человека выходит за грани окна и простирается до лавочки у подъезда, которая сменяет диван в душной комнате. Находясь под своим чистым окном, он чувствует себя в безопасности, поскольку оно рядом и хранит память о пережитом, как любое зеркало. Затем, с течением тёплых дней, события вокруг лавочки начинают разворачиваться настолько бурно, агрессивно и непредсказуемо, что всё больше напоминают смертельную войну времён грязного окна. Так круг замыкается: герою - битвы, что за окном, что под окном. А его окну, ахилесову щиту - необъятные гефестовы сюжеты.